Дом с секретами  - Линда Стейси

Она зашла в лес и стала внимательно осматривать землю, решив, что он провалился в какую-то яму.

– Бадди, черт возьми, где ты? Бадди, ко мне, мой мальчик!

Она снова оглянулась через плечо. Здание отеля осталось позади за тонкими деревьями. Она по сантиметру продвигалась все глубже и глубже в лес. Ее охватило беспокойство, и сердце бешено заколотилось в груди.

Бадди всегда возвращался к ней. Никогда никуда не убегал. Куда он мог подеваться?

Наконец она увидела его и с облегчением выдохнула.

– Вот ты где, мой мальчик, иди ко мне.

Он сидел и смотрел на нее, виляя хвостом. Но не сдвинулся с места.

– Бадди, ради бога! Иди ко мне.

Что-то было не так, и Мадлен, замедлив шаг, в конце концов остановилась. Щенок продолжать сидеть на расстоянии от нее, и это ее встревожило. Он никогда так долго не сидел на одном и том же месте в одной и той же позе. Она подождала немного и прислушалась. Потом обернулась и посмотрела на дом в надежде, что Номса или полицейские заметили ее отсутствие. Но никто не смотрел в ее сторону. Казалось, никто не обратил внимания, что она ушла с тропинки. Неожиданно ей пришло в голову, что она никому не сообщила, куда идет.

Под чьими-то ногами хрустнула ветка, но Мадлен не шелохнулась. Она поняла, что в лесу был еще кто-то. Но кто?

– Бандит, это ты?

Молчание.

Мадлен еще раз взглянула на отель. Она точно знала, что рядом с ней кто-то находился. Она слышала шаги, ей не ответили, когда она окликнула. Все ее инстинкты подсказывали ей, что нужно убегать оттуда как можно скорее, но Бадди скулил и пронзительно лаял.

Мадлен не могла бросить своего любимца.

Она стала медленно подходить к щенку и разглядела на нем веревку. Должно быть, человек, который находился в лесу, связал его, и она должна была его знать.

Опустившись на колени, Мадлен стала быстро развязывать веревку, поминутно озираясь вокруг себя. Бадди подпрыгивал и мешал ей. Но его глаза были устремлены в одну точку за ее плечом, и Мадлен сковал ужас.

Потом наступила полная темнота.

Бандит облокотился о камин в зале, поднял длинную чугунную кочергу и поворошил угли почти погасшего огня. Потом выбрал длинное полено и сунул его в камин, бросив следом несколько небольших щепок, чтобы огонь разгорелся с новой силой. Подождал, пока не раздался уютный треск поленьев и языки пламени не стали выбрасывать снопы искр, потом зачерпнул совок угля из ведерка и подсыпал угли со всех сторон бревна.

Новость о том, что у отеля будет новый владелец, расстроила его больше, чем он готов был признать. Ведь это единственное место, где он когда-либо жил и чувствовал себя тут как дома. Здесь он наконец перестал убегать от своего прошлого. Конечно, сторожка всегда будет принадлежать ему, но мысль о том, что тут, в поместье, все кардинально поменяется, что он не сможет больше приходить на завтрак, сидеть за столом на этой кухне и видеть Номсу, Джека и Берни, просто разрывала душу.

Он обвел взглядом парадный зал, где на стенах рядами висели картины, на подоконниках стояли причудливые украшения, на сервантах и столах из темного дерева стояли произведения искусства. Мадлен всегда удивлялась, почему нигде не видно семейных фотографий, но в дневнике Эмили они нашли ответы на этот вопрос. Бандит посмотрел вверх, туда, где должен был висеть портрет его отца, сына Эмили. Должен был – но не висел, его просто не существовало в природе. Его отец был изгоем, и в семейной истории было слишком много секретов, которые следовало сохранить.

– Почему я не уделял тебе больше внимания? – спросил Бандит сам себя. Он провел рукой по темно-синей обивке честерфилдского диванчика, отчаянно стараясь запечатлеть в памяти все мельчайшие детали комнаты. Он внимательно рассматривал каждый предмет мебели, каждый завиток узора на ковре, каждую фигурку и статуэтку, зная, что во всем этом хранится фамильный секрет семьи его отца. Семьи, членом которой он должен был считаться, но не считался.

Бандит планировал привезти отца домой на последнее Рождество сюда, в Ри-Хэд-холл. Он не знал, как много из своего прошлого помнит отец. Старик лишь смутно помнил тайный подземный ход, помнил, что ходил по нему, и много раз упоминал его в последние несколько месяцев. Бандит внимательно слушал его рассказы, как отец описывал фонари, которые раньше зажигали в этом туннеле, – они по-прежнему хранились там. И в то же время он говорил о детской, о громком звоне колокола в звоннице, о тех счастливых часах, что он провел перед камином.

Бандиту хотелось, чтобы отец увидел все это хоть один раз напоследок, но не знал, как тот отнесется к тому, что все теперь выглядит по-другому, когда поймет, что леди, как он ее называл, больше не живет здесь. Спросит ли он о подземном ходе, который теперь был завален так, что по нему опасно было ходить, и захочет ли увидеть его?

– Эй, Бадди, приятель! Что ты делаешь в доме? – Он наклонился к щенку, который вбежал в главный зал, запрыгнул на кожаный диванчик и принялся отчаянно лаять. Потом спрыгнул и стал сновать к парадной двери и обратно.

Бандит схватил пса за ошейник – и заметил обрывок нейлоновой веревки, привязанной к нему. Веревка была ему незнакома. Он сам всегда покупал инструменты и веревки, которыми пользовались в поместье, а эта была совсем не такой. Так откуда же она взялась на ошейнике Бадди?

– Джек, Мадлен что, начала привязывать Бадди?

Джек рассмеялся:

– Ты серьезно? С какой стати? Да он целыми днями носится туда-сюда, где ему вздумается, то в дом, то выскакивает наружу, бегает по лесу. Меня не удивит, если он каждую ночь спит в кроватке Поппи.

– Тогда почему у него веревка вокруг шеи завязана? – Бандит протянул обрывок веревки Джеку.

Оба посмотрели на веревку, пожали плечами и озабоченно уставились на Бадди, который продолжал носиться туда-сюда и лаять, словно пытаясь привлечь их внимание.

– Где Мэдди? – спросил Бандит.

– Я видел ее час или два назад, – ответил Джек, собрал пустые бокалы, которые стояли на столе, и пошел обратно в столовую.

Бандит побежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Ему нужно было срочно найти Мадлен и по какой-то необъяснимой причине сделать это как можно быстрее.

– Джесс! Джесс, где Мадлен? – крикнул он, врываясь в спальню, где Джесс на коленях стояла у ванны, а Поппи прыгала в шапке пены, подняв ручонки над головой в надежде, что Бандит подхватит ее из воды и подбросит вверх.

– Я заметила, что ее кроссовок нет. И подумала, что она пошла с тобой. – Лицо Джесс вдруг побледнело, они с Бандитом одновременно уставились в окно. – Где она, Бандит? Господи Иисусе! Куда она делась?

Мадлен почувствовала боль.

Болела каждая клеточка тела. Она даже не могла понять, где болит больше всего. Ее руки были вытянуты над головой. Запястья связаны, и пальцы ног едва касались пола. Острая боль пронзала плечи, на которые пришелся вес всего тела.